Настоящее, прошлое, будущее… В чем разница для меня? Ни в чем. Я навсегда увяз в бесконечности. Жизнь потеряла всякий смысл. Я просто застрял в своем настоящем, которое неторопливо перетекает в будущее. А прошлое будет преследовать всю оставшуюся жизнь, напоминая, насколько не безоблачным оно было.Настоящее, прошлое, будущее…
В чем разница для меня? Ни в чем. Я навсегда увяз в бесконечности.
Жизнь потеряла всякий смысл. Я просто застрял в своем настоящем, которое неторопливо перетекает в будущее.
А прошлое будет преследовать всю оставшуюся жизнь, напоминая, насколько не безоблачным оно было. Не радужное и не приторное, как сладкая вата в парке аттракционов, кишащем детьми. Эта память будет пульсировать в висках как часовой механизм, отсчитывая минуты до момента, когда я окончательно сломаюсь.
Все чаще закрывая глаза, вижу во сне образы убитых мной людей, и я беспощадно разрываю их на части. Чувство вины поглощает меня, но лишь после того как я осознаю, что отнял очередную жизнь.
Это «страшно», «низко», и «ужасно», — скажете вы? А я не спорю. Просыпаясь после таких снов, мысли о прошлом не покидают меня ни на секунду. Я начинаю вспоминать своих невинных девушек, жизнь которых я так скоро прервал. Я не чувствую жалости к ним вплоть до того момента, пока не усну.
Вероятно, именно царство Морфея — та грань между жизнью и смертью, тот мир, в котором нет ограничений и правил; именно там открывается наша настоящая сущность. Ни капли сочувствия, но до тех пор, пока я не усну.
Такие издевательства над своей душой могли бы свести с ума, не умей я отключать свои эмоции. Мне все равно, какой сейчас день, неделя, месяц, год: жизнь потеряла смысл, она ничего для меня не значит, ведь я не то, чтобы не живу, я просто существую.
И вот очередная жертва делает последние попытки высвободиться, конвульсивно дёргаясь и издавая сиплые, отдаленно похожие на крик звуки. Ее сладкая, теплая кровь мелкими толчками наполняет мой рот, растекаясь по телу будоражащим сознание томлением. Это удовольствие заставляет забыться, окунуться в мир забвения и почувствовать настоящий вкус жизни. Солоноватый, с металлическими нотками. Но через пару мгновений кровь перестает дарить тепло мне, а ему на смену приходит бесконечная пустота.
Я с омерзением, но без малейших признаков угрызения совести отбрасываю окровавленное, изувеченное, но уже полностью безжизненное тело в сторону. На мгновение останавливаю взгляд на лице девушки.
Глаза — зеркало души? Тяжело поспорить с этим утверждением, глядя в утратившие блеск жизни глаза мертвой. Они погасли, полностью стирая всю ее историю. Возможно, у нее были дети, семья, которая ее любит, молодой человек, которого любит она. В любом случае, сейчас это неважно. Для меня это просто очередная жертва.
Раньше процесс приносил больше удовольствия. Еще тогда эта банальная охота больше походила на стратегическую игру. Я не только убивал, но и наблюдал за девушками, выискивал их слабые места, заставлял нуждаться в себе и соблазнял их.
Это чувство адреналина, азарта, ни с чем не сравнимой игры в жизнь было именно тем, чего я не мог позволить себе в обычной жизни. Это было что-то за гранью возможного, то, на что способны немногие. На что был способен я. Жертва была игрушкой, а не просто сосудом с необходимой для моего существования кровью.
Время… Именно его неограниченность убивает жизнь. Именно со временем я окончательно потерял интерес ко всему, в том числе и этой смертоносной игре. Казалось, даже вкус крови стал пресным и омерзительным.
Наверное, именно так чувствует себя человек, уставший от жизни, перенасыщавшийся ею. Перестав получать удовольствие, я начал просто убивать, скитаясь от жертвы к жертве с целью насыщения и поддержания собственной никчемной жизни.
Бесконечность… Мое проклятие.
