Бригады анестезиологии и реанимации на скорой — примерно такая же элита, как спецназ в армии. Серьезные ДТП и травмы, падения с высоты, поражения электрическим током, обширные ожоги и отравления токсическими веществами, иногда — инсульты и инфаркты.
Словом, в любой отчаянной ситуации, когда чья-то жизнь висит на волоске, и мы отчаянно набираем 112, к нам летят они — бригады анестезиологии и реанимации.
Корреспондент «Российской газеты» выехала на реальный вызов в составе одной из них.
Противочумные костюмы — обязательны
Наше знакомство с реанимационной бригадой Иркутской городской станции скорой помощи начинается возле реанимобиля.
Водитель Андрей Лопатюк обходит авто кругом, оглядывая колеса. Медсестры Татьяна Кобелева и Галина Потапова перебирают укладки — судя по их спокойным лицам, там все на месте. За их действиями, щурясь на солнце, наблюдает Константин Смакотин, врач-реаниматолог.
Экстренные бригады ездят только на реанимобилях класса «С». В этом году станция получила пять новых таких машин. Они оснащены всем необходимым для спасения пострадавших.
«Электрокардиограф, пульсоксиметр, монитор, дефибриллятор, аппарат ИВЛ, кислород — это в машине стационарно, — показывает Татьяна Кобелева. — Вот наши спасательные сумки-укладки: реанимационная и травматологическая. Здесь вот катетеры, интубационные трубки разных размеров для аппарата ИВЛ, это — лекарственные препараты: противошоковые, обезболивающие, антигистаминные и далее по списку. Конечно, несколько литров антисептика».
И обязательно — противочумные костюмы, бахилы, маски. Это на случай, если диспетчер знает или предполагает, что бригада едет к инфицированному коронавирусом. Одеваются уже в пути.
В год бригады Иркутской станции скорой помощи совершают более 200 тысяч выездов. В среднем — 650 в сутки, в пик эпидемии — до тысячи выездов.
До начала смены нашей бригады анестезиологии и реанимации еще пять минут.
— Девчонки, вы чаю попили? — обращается Константин Смакотин к медсестричкам.
— Обязательно, — очень серьезно отвечают они.
— А заведение посетили? — интересуется Андрей.
— Обязательно.
— У нас, бывает, и в туалет сбегать некогда, — объясняет происходящее начмед Скорой Михаил Козиев. — Так что уж извините…
До летального исхода всего несколько минут
Количество вызовов экстренной бригады предугадать невозможно. Бывают «тихие» смены, когда выездов всего 5-6, бывают «горячие» — накануне бригада выезжала на 15 ДТП. У нас пока спокойно, диспетчерская молчит.
«Вы ребята, фартовые, видать, — обращается к нам Константин Смакотин. — Это редкое везение — перекур до начала смены. Звать вас почаще, что ли?»
В ожидании вызова Константин Смакотин рассказывает «истории» — за 31 год работы на скорой их у него накопилось предостаточно.
«Порою смотришь на людей и диву даешься — как можно быть такими идиотами? — удивляется врач. — Садиться пьяным за руль, лезть в воду после возлияний, штурмовать балкон пятого этажа, приняв перед этим для храбрости? Бывает и похлеще. Помню, рыбака мы забирали — знаете, под Новым мостом они стоят? Ну, вот оттуда. А там по верху идет высоковольтка. И вот этот красавец размотал свой спиннинг и забросил его — прямиком на провода. Я не знаю, какой силы был разряд — лодка дымилась. Но довезли тогда».
Еще был один случай у Константина Смакотина. Облил себя человек бензином и поджег. Там 100 процентов ожога тела было, но он еще дышал и разговаривал. «Что ж ты делаешь-то, зараза?» — спрашивает врач. А он ему: «Жить надоело!» Как может жить надоесть?!»
Самая обидная травма — ранение осколком унитаза. Очень просто: любит же у нас народ на сиденье ногами встать. А дальше секундное дело: конструкция, не выдержав нагрузки, рушится, человек падает и приземляется, простите, задом на осколки. Таких случаев, между прочим, пять-шесть за год бывает. Если задет крупный сосуд, до летального исхода всего несколько минут, уверяет Константин Смакотин.
По его словам, самые частые причины выезда реанимационных бригад — это ДТП, падения с высоты, утопления, ожоги, тяжелые бытовые травмы, огнестрельные и ножевые ранения. По ДТП первенство держат случаи с пьяными водителями за рулем. По бытовым травмам самые тяжкие — результат пьяных разборок или семейного насилия.
Вызов!
Эти воспоминания прерывает рация. На этот раз — подозрение на инсульт.
— Аэропорт «Иркутск», рейс из Новосибирска, — чеканит диспетчер. — На борту мужчина 60 лет, АД — 160/120, парез нижних конечностей.
В считанные секунды все занимают свои места. Андрей рвет с места, включив сразу и маячок, и сирену. «Держитесь там», — бросает он оператору и фотографу. Реанимобиль летит по одной из главных улиц города, закладывая немыслимые виражи — уступать ему дорогу никто не собирается.
Путь до аэропорта занимает несколько минут. Дверца реанимобиля распахивается ровно в тот момент, когда колеса прекращают движение. В следующее мгновение бригада в полном составе уже направляется к медпункту аэропорта. Андрей катит носилки, мы бежим следом.
Пациент в сознании, пытается отвечать на вопросы врача, однако слов разобрать невозможно. За него говорит сын: в полете отцу стало плохо, подскочило давление, год назад был инсульт.
— От давления таблетки пьете? — спрашивает Константин Смакотин. Ответ нечленоразделен. Доктор качает головой. Пациент ему «не нравится» — симптомы указывают на возможный инсульт, поэтому он принимает решение доставить его в Городскую клиническую больницу №1 для уточнения диагноза.
Еще несколько минут — и носилки с пациентом уже в машине. Нам с фотографом везет — сын отказывается ехать с нами в больницу, поэтому мы можем остаться.
В больнице нас уже ждут
Медсестрички принимаются за дело: еще раз измеряют давление и пульс, делают кардиограмму, негромко переговариваясь меду собой. Константин Николаевич просит пациента показать язык, поднять руки. Машина движется в потоке.
— Состояние больного стабилизировано, можно особо не гнать, — объясняет он. — Пока едем, диспетчер отработает с больницей. Зеленый коридор сейчас нам не нужен, экстренного ничего нет, но МРТ сделать все-таки надо…
В больнице нас уже ждут — едва носилки вкатываются в приемный покой, навстречу выходит молодой доктор. Тепло здоровается с бригадой — видно, что встречаются они не в первый раз, задает несколько вопросов, осматривает пациента и увозит его в кабинет.
Через несколько минут каталка выезжает пустая. Признаков острого нарушения мозгового кровообращения у пациента не обнаружено, но «рекомендовано динамическое наблюдение», поэтому его госпитализируют.
— На базу? — спрашивает водитель. Смакотин кивает.
Но едва экипаж возвращается к машине, из рации доносится: «ДТП в районе остановки транспорта «Микрорайон Байкальский», предположительно травма грудной клетки».
— Ну ладно, пресса, бывайте, — прощаются с нами медики.
И реанимобиль скрывается за больничной оградой.
В этот день бригада «нашей» скорой выезжала на десять вызовов — день выдался все-таки «горячим». Три ДТП, один химический ожог, еще одно подозрение на инсульт, падение с высоты…
В сутки у них не менее 14 выездов. В пик эпидемии коронавируса было до 17.
